Скачать сказку в формате PDF

Датская сказка
" Солдатский ранец "

      Служил в Дании солдат по имени Ларе: исполнял он королевские приказы ровно восемь лет, и настал срок ему с солдатчиной проститься. Рад был Ларе, что службе конец пришел: ведь кому служба - мать, а кому - мачеха. Неохота только с тощим кошельком домой возвращаться. Считали, прикидывали, а больше трех скиллингов" солдату в расчет никак не выходило. Этакая малость за восемь лет службы! Спасибо, хоть отдали ему те скиллинги сразу. А то, бывало, покуда солдатские кровные денежки получишь, с ног собьешься.
       "Ладно, хоть так обошлось!" - подумал Ларе и отправился в путь.
       Веселый малый был солдат! Идет, палкой помахивает, песенки распевает. А навстречу ему старушонка убогая; горько-горько так плачет, на нужду свою жалуется.
       - Не подашь ли, служивый, скиллинг? - спрашивает старушонка.
       - Отчего не подать! - говорит солдат. - У меня и всего-то три скиллинга, а два ли, три ли - все одно. Нет денег - и это не деньги. Может, хоть тебе мой скиллинг пригодится.
       Немного погодя повстречалась ему другая старушка, да такая сгорбленная, что голова книзу клонится и лица никак не разглядеть; горько-горько так плачет, долю свою проклинает и молит слезно:
       - Не подашь ли, служивый, скиллинг?
       - Ладно, - говорит солдат. - У меня два скиллинга, а у тебя ни одного; коли дам тебе один, мы богатством сравняемся. Бери на здоровье!
       Отдал он ей половину своих денег и дальше пошел; легко у солдата на душе и легко в кармане. Идет, песенки распевает.
       Немного погодя повстречалась ему третья старушка; горько-горько так плачет, милостыню просит:
       - Не подашь ли, служивый, скиллинг?
       Усмехнулся солдат и отдал ей последний скиллинг.
       - На, бери! У меня всего-то один скиллинг; а есть он, нет ли - разница невелика. В кошельке у меня ветер гуляет, теперь уж никому помочь не смогу.
       Пошел солдат дальше - веселый-превеселый. И добра-то у него теперь осталось - только старая одежка, что на нем, да ранец за спиной. В ранце том рваная рубаха да пара дырявых носков. Правда, была у него еще пачка жевательного табака.
       Идет солдат, солнцу и теплу радуется, табак жует, палкой помахивает, песенки распевает, да так звонко, что отголоски далеко по холмам разносятся.
       Входит Ларе в лес и видит: сидит на камне старушонка, отдыхает, видно. А камень-то огромный-преогромный.
       - Садись, служивый, потолкуем, - говорит старушка. - Довелось нам с тобою и раньше трижды встречаться, да ты всякий раз так торопился, что мы и словечком с тобой не перемолвились.
       - А, так это ты все мои скиллинги выманила! Ну да на здоровье! Не зря они тебе достались. Пришлось небось побегать! Прыткая ты, что правда, то правда! А потолковать я с тобой не прочь! Чего тебе надо?
       Уселся Ларе на камень рядом со старушкой, посмотрела она на него и говорит:
       - Загадай три желания!
       Почесал солдат в затылке.
       - Что б такое загадать? Ну, это проще простого! Хочу я жить с людьми в мире и дружбе, без этого не быть человеку счастливым. А еще хочу, чтоб ранцу моему никогда износу не было -денег на новый мне все равно не раздобыть.
       - Загадай последнее желание! - сказала старушка.
       И Ларе загадал:
       - Пускай, чего ни пожелаю, мигом попадет в мой ранец, а захочу -пусть ранец снова пустой будет.
       - Сбудутся твои желания. Счастливого пути! - проговорила старушка и вдруг пропала, будто сквозь землю провалилась.
       "Куда она подевалась? - подумал солдат. - Ну, да не моего это ума дело!"
       Поднялся он и снова тронулся в путь, но, на беду, споткнулся о камень, на котором сидел вместе со старушкой. Рассердился Ларе, помянул черта и пожелал: "Ну-ка, камень, ступай ко мне в ранец!"
       А камень скок-поскок - и уж лежит в его ранце.
       Но был тот камень такой огромный да тяжелый, что потянул Ларса книзу. Опрокинулся солдат через голову и покатился по земле. Катится он, катится, синяки и шишки набивает! Натолкнулся, к счастью, на кряжистое дерево и остановился.
       Отдышался солдат -уф-уф! -и прищурил глаз. Смекнул наконец: "Старушка-то, видно, не зря болтала - дело, выходит, серьезное. Вот так здорово! Только я загадал, а камень уж в ранце лежит".
       Пожелал Ларе от камня избавиться, и камень - скок-поскок- выпрыгнул из ранца.
       Пошел солдат дальше, веселый-превеселый. Только вдруг у него под ложечкой засосало, проголодался служивый: уж очень долго шел он в тот день.
       Видит Ларе: стоит у дороги помещичья усадьба. И надумал он зайти туда хлеба ломоть попросить. Так и сделал. Заходит на поварню, а повариха как раз хлеб нарезает и маслом ломти намазывает.
       - Не найдется ли мне хлеба ломоть? - спрашивает солдат.
       - Найтись-то найдется, - говорит повариха, - да только в этом доме всякий кусок на счету. Несдобровать мне, коли даже самой малости недосчитаются.
       - Дом-то господский, а обиход, видать, сиротский! - сказал солдат.
       - Твоя правда! - говорит повариха. -А может, тебе к помещику зайти? Потолкуй с ним, глядишь - покормить велит! Бывают же чудеса на свете. Он у себя в горнице сидит. Как выйдешь за дверь, так иди все прямо.
       - Спасибо за совет! - поблагодарил повариху солдат и пошел к помещику.
       А тот как раз деньги свои считает. Видит солдат: стоит на столе глиняный горшок, из тех, что в Ютландии делают, и в нем полным-полно золотых дукатов, а на полу - сундук железный, и в нем далеров серебряных не счесть сколько!
       - Ну, какой за тобой должок? - спрашивает помещик. Он и не взглянул на солдата, думал, кто-то из издольщиков1 плату принес.
       - Ни долгов, ни денег у меня не водится. А вот велишь меня накормить - спасибо будет за мной,- говорит солдат.
       Помещик аж покраснел - не привык он, чтоб его о чем-нибудь за спасибо просили. Спасибо-то в карман не положишь и шубу из него не сошьешь! Замахал он на солдата руками, затопал ногами и кричит:
       - Вон со двора!
       Стал Ларе по стойке "смирно", сам себе скомандов "На-а-пра-во!" - повернулся и солдатским шагом марш марш со двора.
       Шел он, шел, а потом, ухмыльнувшись, говорит:
       - Ну-ка, золотые дукаты, прыг ко мне в ранец!
       Фь-ю-ю-ють! - и уже лежат в солдатском ранце золоты дукаты из ютландского горшка.
       "Так! - подумал солдат. - Не худо бы и серебром раз житься, золотом только хвастуны расплачиваются".
       - Ну-ка, серебряные далеры, прыг ко мне в ранец! Да столько, чтоб унести под силу было. Лишнего мне не надо!
       Фь-ю-ю-ють! - и уже лежат в солдатском ранце серебряные далеры из помещичьего сундука.
       Стал ранец тяжелый-претяжелый, а все равно полегче полной походной выкладки, к которой на службе привык солдат.
       Отправился Ларе дальше; идет, песенки распевает. Пришел он под вечер в небольшой городок, постучался в дверь самого что ни на есть богатого постоялого двора и попросил еды и питья. Стал Ларе за обе щеки ужин уписывать. А с ним за столом важные господа сидят. Вот и давай они над простым солдатом потешаться. Смешно им, как он на еду налегает.
       Поел солдат и стал карманы выворачивать: сначала один - пустой и рваный, потом другой. А там, кроме початой пачки табаку, хоть шаром покати. Тут уж господа со смеху животы надорвали.
       - И на старуху бывает проруха,- говорит один из них.- Знатный граф тоже, случается, дома деньги забывает, только жадность всегда при нем.
       А солдат будто и не слышит. Кладет он на стол ранец, раскрывает его и внутрь заглядывает. А господа еще пуще хохочут, за животы хватаются. Только хозяину не до смеха. Смотрит он на Ларса волком, боится - не заплатит ему солдат. А солдат будто и не видит его опасений. Достает он пригоршню дукатов, швыряет на стол и говорит:
       - Сдачи не надо!
       Вытаращили тут важные господа глаза, слова вымолвить не могут, точно им рты позатыкали.
       А хозяин заулыбался, Ларсу кланяется. Приказал он бутылку вина принести в награду за щедрость.
       - Не найдется ли у тебя горницы переночевать? - спрашивает Ларе.
       - Горницы все постояльцами заняты,- говорит хозяин,- одна только пустая стоит, да ночевать в ней нельзя. Кто там заночует, тут же ночью помирает. Я как стал хозяином, никого туда не пускаю, горница у меня на запоре.
       - Самая подходящая для меня квартира! - сказал солдат.- Прибери там хорошенько, стол накрой к ужину. Не забудь принести четыре бутылки вина и четыре свечи поставить да положи четыре колоды карт, а как все сделаешь- неси мне ключ от горницы.
       Мялся хозяин, мялся, а потом и говорит:
       - Мое дело остеречь, а коли ты, господин, все равно там ночевать хочешь, что ж, воля твоя!
       Пришло время спать ложиться. Отправился солдат в страшную горницу. Высыпал он из ранца на стол все золотые дукаты и серебряные далеры, зажег четыре свечи, открыл четыре бутылки вина к ужину, о котором позаботился хозяин, проверил четыре колоды карт. Положил Ларе ранец на пол, уселся за стол и ждет, что дальше будет.
       Немного погодя как затрещит в печке огонь, как печка подпрыгнет! Отскочила дверца, заколыхалось пламя - и вывалился на пол черный клубок. Разматывался тот клубок, разматывался, рос, рос, покуда не обернулся огромным черным чертом с рожками, хвостом и клыками. И страшен же был тот черт! Вместо ногтей у него - когти звериные.
       - Добро пожаловать, друг любезный! - спокойно и ласково говорит солдат.- Садись к столу да подкрепись маленько.
       Не успел он речь свою кончить, огонь опять как затрещит, печка как подпрыгнет! Отскочила дверца, заколыхалось пламя - и выкатился на пол другой черный клубок. Обернулся тот клубок таким же огромным черным чертом. А за ним и третий черт тут как тут.Кувыркаются на полу трое черных чертей. Солдат ласково со всеми тремя разговаривает, к столу просит и вином угощает.
       Наелись черти, напились. Ларе их спрашивает:
       - Не перекинуться ли нам в картишки?
       Завизжали черти от радости и давай с солдатом в карты играть. Играют они, играют, а сами потихоньку к солдату подбираются, когти в него запускают.
       - Эге! -говорит солдат. - Неплохо с дружком в картишки играть, да когти в него ни к чему запускать! А ну полезайте ко мне в ранец!
       Фью-ю-ють! - и уже сидят в солдатском ранце три черта. Как они там ни барахтались, как ни визжали, как ранец ни когтили - все зря. Ведь ранцу тому износу не было.
       - Сидите, покуда не выпущу! - приказал солдат. - Теперь и потолковать с вами можно. И время быстрее пройдет! Чего это вы сюда в горницу повадились? Что вам здесь надо?
       - Тут за печкой пивной котел с золотом стоит. Вот мы его и караулим, - сознались черти.
       - Всего-то и дела! Стоит из-за денег честных людей в страхе держать! - подивился солдат.
       Стали тут черти скулить: молят солдата на волю их выпустить. А Ларе и ухом не ведет. Скинул сапоги, улегся в постель и крепко заснул.
       Рано поутру пришел хозяин и заглянул в замочную скважину. Так и есть: лежит Ларе и, похоже, не дышит - видно, мертвый. Стал тут хозяин бить-колотить в дверь.
       Проснулся солдат, помянул черта и кричит:
       - Чего надо? За ночлег заплачено, а спать не дают!
       Убрался хозяин - рад-радешенек, хоть не очень ласково обошелся с ним Ларе. Солдат-то в живых остался! Вот счастье привалило! Нашелся неробкий человек - никакое колдовство ему не страшно!
       Выспался Ларе и пошел к хозяину. А тот уже его поджидает. Не терпится ему послушать, что да как!
       Но из солдата ничего не вытянешь. Сказал только, что спал, дескать, сладко, а теперь не худо бы позавтракать.
       Хозяин пред Ларсом травой стелется; чего только на стол не ставит - ешь сколько хочешь. Солдат ел-ел, все, что на столе было, съел и спрашивает:
       - Не найдется ли в городе двух дюжих парней?
       - Как не найтись! - отвечает хозяин.
       - Ну так зови их сюда, - говорит Ларе,-да гляди, чтоб были самые что ни на есть дюжие. Работенка их ждет нелегкая.
       - Какая такая работенка? - любопытствует хозяин.
       - Надо ранец мой к кузнецу стащить, пусть из него пыль повыколотит. Для этого дюжие парни и требуются, не всякому под силу такой ранец поднять.
       "Не иначе, рехнулся, - подумал хозяин.- А может, из него еще вчерашний хмель не выветрился?"
       Но перечить Ларсу не стал: платил солдат исправно, не скупясь.
       - Ладно,- обещает хозяин, - приведу тебе двух дюжих парней, останешься доволен.
       Послал он мальчишку в город, и тот привел двух здоровенных молодцов.
       Оглядел их Ларе и спрашивает:
       - Хотите по серебряному далеру на брата заработать?
       Стащите этот ранец к кузнецу, пусть из него пыль повыколотит.
       Переглянулись парни и думают: "Везет же нам! Шальные, видать, у него деньги. Работа-то пустяковая!"
       Взялись они за ранец, хотят поднять его, да не тут-то было. Еле-еле от пола оторвали!
       С охами и вздохами вытащили силачи ранец из дому. Идут, потом обливаются; покуда до кузницы добрели, семь раз останавливались дух перевести.
       Хозяин постоялого двора вместе с ними идет. Объясняет он кузнецу: остановился-де у него один денежный человек. И желает, чтоб кузнец пыль из его ранца выколотил. Человек этот то ли рехнулся, то ли под хмельком еще со вчерашнего, но перечить ему не стоит: платит он не скупясь.
       Подошел тут солдат и спрашивает:
       - Сколько за работу возьмешь?
       - Далера два-три,- отвечает кузнец.
       - Смотри, продешевишь,- говорит солдат.- За такую работу не меньше пяти далеров брать надо. Но уж чтоб выколочено было на совесть.
       - А как же иначе? За такие-то деньги! Пылинки в твоем ранце не останется,-обрадовался кузнец.-Только вот останется ли что от ранца под нашими молотами?
       - Уж это не твоя забота! Молотите, сил не жалейте!
       Два силача ранец на наковальню едва взвалили, а кузнец трех подмастерьев приставил пыль из него выколачивать.
       То-то было веселье! Такой потехи в здешних краях не видывали.
       Засучили рукава молодцы, поплевали на ладони - да как размахнутся, как ударят молотами по ранцу! Поднялся тут такой визг и вой, что у подмастерьев молоты из рук от страху попадали. Стоят, на ранец уставились, слова вымолвить не могут.
       - Не бойтесь,- говорит солдат,- это кожа у ранца усохла, вот он и скрипит, будто кто воет. Скоро вою конец придет.
       Опять взялись подмастерья за работу. Бьют, молотят-пот с них ручьями льет. Думали они поначалу, что от чертова ранца ничего не останется. Как бы не так! Молотили они, молотили, а ранец все такой же, как и был.
       Солдат одно твердит:
       - Сил не жалейте! Вы и половины дела не сделали!
       Пыли в ранце накопилось немало. Ведь по каким только дорогам я его не таскал, и на войне он со мной побывал.
       С трех смешливых подмастерьев семь потов сошло, обес силели они вконец и молоты из рук выпустили. Позвал куз нец трех новых молодцов. Взялись они со свежими силам за работу - и давай ранец молотами гвоздить. А он по-преж нему целехонек. "Видно, ранец этот тролль заколдо вал",- подумали они. Глядят - ранец железом окован. И надумали подмастерья железо молотом бить. И не такое им сгибать приходилось! Но и железо не поддается, хоть умри! Обессилели они и молоты выронили. А ранец лежит на наковальне все такой же, как был.
       - Хватит, пожалуй,- говорит солдат.
       Заплатил он кузнецу пять далеров, еще один дал в придачу и наказал силачам тащить ранец к реке.
       Притащили молодцы ранец к реке, открыл его Ларе, глядь - а в нем черной трухи полным-полно, и несет от той трухи серой. Это трех чертей кузнечные молоты в труху истерли. Высыпал солдат труху в реку, вздулись, почернели ее воды. Понеслась черная река на сотни миль к Северному морю. Влились черные воды в синее море, и поплыла по морю грязная пена.
       Минула неделя, очистились река и море, снова стали синими, прозрачными.
       А что было с солдатом?
       Воротился Ларе на постоялый двор вместе с хозяином и рассказал ему, что в страшной горнице за печкой котел с золотом спрятан.
       Отодвинули они печку от стенки, выломали кирпичи, а там, и вравду, пивной котел стоит. И набит он до самого верха золотом.
       Солдат, ясное дело, поделился с хозяином, отдал ему добрую половину. А хозяин на радостях, да еще за то, что Ларе всю округу от страха избавил, подарил ему сад.
       Построил солдат в том саду дом и зажил припеваючи. А как же иначе: был он человеком и добрым, и честным, и не робкого десятка. И еще: жил он с людьми в мире и дружбе - без этого человеку счастья не бывает.