Скачать сказку в формате PDF

Алан Александр Милн

Винни Пух и Все-Все-Все

...Ранее

продолжение

находился Иа-Иа.
- Здравствуй, Иа! - сказал Пух. - Вот это - Тигра.
- Кто вот это? - спросил Иа.
- Вот это, - в один голос объяснили Пух и Пятачок, а Тигра улыбнулся во весь рот и ничего не сказал.
Иа обошел вокруг Тигры два раза: сначала с одной стороны, потом с другой.
- Как, вы сказали, это называется? - спросил он, закончив осмотр.
- Тигра.
- Угу, - сказал Иа.
- Он только что пришел, - объяснил Пятачок.
- Угу, - повторил Иа.
Он некоторое время размышлял, а потом сказал:
- А когда он уходит?
Пух стал объяснять Иа, что Тигра - большой другКристофера Робина и он теперь всегда будет в Лесу, а Пятачок объяснил Тигре, что он не должен обижаться на то, что сказал Иа, потому что он, то есть Иа, всегда такой угрюмый; а Иа-Иа объяснил Пятачку, что наоборот, сегодня утром он необыкновенно весел: а Тигра объяснил всем и каждому, что он до сих пор еще не завтракал.
- Ох, так и знал, что позабуду, - сказал наконец Пух. - Тигры всегда едят чертополох - вот почему мы пришли к тебе в гости.
- Спасибо, Пух! Очень, очень тронут твоим вниманием!
- Ой, Иа, я не хотел сказать, что мы не хотели тебя видеть...
- Понятно, понятно. Словом, ваш новый полосатый друг хочет позавтракать. Вполне естественно. Как, вы говорите, его зовут?
- Тигра.
- Ну, тогда пойдем сюда, Тигра.
Иа проводил Тигру к самому колючему кусту чертополоха и для верности показал на него копытом.
- Этот кустик я берег для своего дня рождения, - сказал он, - но, в конце концов, что такое день рождения? Сегодня он тут, а завтра его нет. Пожалуйста, Тигра, угощайся.
Тигра сказал "спасибо" и неуверенно покосился на Пуха.
- Это и есть чертополох? - шепнул он.
- Да, - сказал Пух.
- Тот, который Тигры любят больше всего на свете?
- Совершенно верно, - сказал Пух.
- Понятно, - сказал Тигра.
И он храбро откусил большущую ветку и громко захрустел ею. В ту же секунду он сел на землю и сунул лапу в рот.
- Ой-ой-ой, - сказал он.
- В чем дело? - спросил Пух.
- Жжется! - пробормотал Тигра.
- Кажется, - сказал Иа, - наш друг проглотил пчелу.
Друг Пуха на секунду перестал трясти головой (он пытался вытрясти колючки) и объяснил, что Тигры не любят чертополоха.
- Тогда зачем было портить такой отличный экземпляр? - сурово спросил Иа.
- Но ведь ты сам говорил, - начал Пух, - ты говорил, что Тигры любят все, кроме меда и желудей.
- И чертополоха! - крикнул Тигра, который в это время бегал с высунутым языком, описывая огромны круги.
Пух грустно посмотрел на него.
- Что же мы будем делать? - спросил он Пятачка.
Пятачок знал, что ответить. Он сказал не задумываясь, что нужно пойти к Кристоферу Робину.
- Вы найдете его у Кенги, - сказал Иа. Потом он подошел поближе к Пуху и сказал громким шепотом:- Не могли бы вы попросить вашего друга перенести свои спортивные упражнения в какое-нибудь другое место? Я сегодня собираюсь обедать, и мне не очень хочется, чтобы весь мой обед истоптали ногами. Конечно, это пустяки, прихоть, можно сказать, но всех у нас есть свои маленькие капризы.
Пух важно кивнул и позвал Тигру.
- Пошли! Мы сейчас пойдем к Кенге, уж у нее обязательно найдется для тебя куча всяких завтраков.
Тигра закончил последний круг и подбежал к Пуху.
- Жжется! - объяснил он, широко и приветливо улыбаясь. - Пошли! - И побежал первым.
Пух и Пятачок медленно побрели за ним. По дороге Пятачок ничего не говорил, потому что он не мог ни о чем думать, а Пух ничего не говорил, потому что думал о новом стихотворении, и, когда он все хорошенько обдумал, он начал:

Что делать с бедным Тигрой?
Как нам его спасти?
Ведь тот, кто ничего не ест,
Не может и расти!

А он не ест ни меду,
Ни вкусных желудей -
Ну ничего, чем кормят
Порядочных людей!

Он даже отказался
Жевать чертополох,
Чем вызвал в нашем Обществе
Большой переполох!

Так что ж нам делать с Тигрой?
Как нам его спасти?
Ведь Тигре очень нужно
Немного подрасти!

- Да он ведь и так уже очень большой, - сказал Пятачок.
- На самом деле он еще не очень большой.
- Ну, он кажется очень большим. Просто огромным.
Пух, услыхав это, задумался и пробормотал про себя:

Не знаю я, сколько в нем Метров,
И Литров, и Килограмм,
Но Тигры, когда они прыгают,
ОГРОМНЫМИ кажутся нам!

- Теперь стихотворение закончено, - сказал он. - Тебе оно нравится, Пятачок?
- Все, кроме Литров, - сказал Пятачок. - По-моему, они тут ни к чему.
- А они обязательно хотели встать сзади Метров, - объяснил Пух. - Вот я их и впустил туда, чтобы отвязаться. Вообще это самый лучший способ писать стихи - позволять вещам становиться туда, куда они хотят.
- Этого я не знал, - сказал Пятачок.
Тигра тем временем весело прыгал впереди, поминутно возвращаясь, чтобы спросить: "Сюда идти?" И вот наконец показался домик Кенги, и там был Кристофер Робин. Тигра бросился со всех ног к нему.
- Ах, это ты, Тигра! - сказал Кристофер Робин. - Я знал, что ты где-нибудь тут.
- А я сколько всего нашел в лесу! - с гордостью сказал Тигра. - Я нашел пух, и пятачок нашел, и еще Иа нашел! А вот завтрака я нигде не нашел.
Пух и Пятачок подошли к Кристоферу Робину обнялись с ним и рассказали, в чем дело.
- Ты, наверно, знаешь, что Тигры любят? - спросил Пух.
- Если я очень постараюсь, я, наверно, вспомню, - сказал Кристофер Робин. - но я думаю, что Тигра сам знает.
- Я знаю, - сказал Тигра, - они любят все на свете, кроме меда и желудей и еще - как эти жгучки называются?
- Чертополох.
- Да и еще кроме этих.
- Ну что же, ладно. Уж Кенга накормит тебя завтраком.
Они вошли в дом, и когда Крошка Ру сказал "Здравствуй, Пух", и "Здравствуй, Пятачок" (по одному разу), и "Здравствуй, Тигра" (два раза, потому что это очень забавно звучало и, кроме того, он ведь никогда еще так не здоровался), они рассказали Кенге, зачем они пришли, и Кенга очень ласково сказала: "Ну что ж, милый Тигра, загляни в мой буфет и посмотри - что тебе там понравится". Ведь Кенга сразу поняла, что, хотя с виду Тигра очень большой, он так же нуждается в ласке, как и Крошка Ру.
- А можно мне тоже поглядеть? - сказал Пух который уже начал себя чувствовать немножко одиннадцатичасно, и, получив согласие, он разыскал небольшую банку сгущенного молока.
Что-то, видимо, подсказало ему, что Тигры не любят сгущенного молока, и он тихонечко унес банку в уголок и спокойно занялся ею.
Но чем больше Тигра совал то свой нос, то лапу, то в одну, то в другую банку, тем больше он находил вещей, которые Тигры не любят. И когда он перерыл весь буфет и нашел все, что там было, и оказалось, что он ничего этого есть не может, он спросил Кенгу:
- Что же теперь будет?
Но Кенга, и Кристофер Робин, и Пятачок - все стояли вокруг Крошки Ру, уговаривая его принять рыбий жир. И Ру говорил: "Может, не надо?" - а Кенга говорила: "Ну-ну, милый Ру, вспомни, что ты мне обещал".
- Что это там такое? - шепнул Тигра Пятачку.
- Это ему лекарство дают, - сказал Пятачок. - Витамины! Он их ненавидит!
Тигра подошел поближе и наклонился над спинкой кресла Ру. И вдруг он высунул язык, послышалось громкое "буль-буль", и, подскочив от удивления, Кенга вскрикнула: "Ох!" - и ухватила ложку как раз в ту секунду, когда она уже исчезала в пасти Тигры. Ложку она спасла, но рыбий жир исчез.
- Господи, Тигра, милый! - сказала Кенга.
- Он мое лекарство принял, он мое лекарство принял, он принял мое лекарство! - в восторге запищал Ру, решивший, что это отличная шутка.
Тут Тигра посмотрел на потолок, закрыл глаза, и язык его пошел ходить кругами вокруг мордочки, на тот случай, если что-нибудь осталось снаружи. Затем его озарила умиротворенная улыбка, и он сказал:
- Так вот что Тигры действительно любят!
Теперь нас не удивит, что он поселился в доме у Кенги и всегда получал рыбий жир на завтрак, обед и ужин. Иногда (когда Кенга считала, что ему нужно подкрепиться) он вместо лекарства принимал ложку-другую кашки, которой завтракал Ру.
- Но я лично считаю, - говаривал в таких случаях Пятачок Пуху, - я лично считаю, что он и так достаточно крепкий!

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
В КОТОРОЙ КРОЛИК ОЧЕНЬ ЗАНЯТ И МЫ ВПЕРВЫЕ ВСТРЕЧАЕМСЯ С ПЯТНИСТЫМ ЩАСВИРНУСОМ

Все предвещало, что у Кролика опять будет очень занятой день. Едва успев открыть глаза, Кролик почувствовал, что сегодня все от него зависит и все на него рассчитывают. Это был как раз такой день, когда надо было, скажем, написать письмо (подпись - Кролик), день, когда следовало все проверить, все выяснить, все разъяснить и, наконец, самое главное - что-то организовать.
В такое утро непременно надо было забежать на минутку к Пуху и сказать: "Ну что ж, отлично, тогда я передам Пятачку", а затем к Пятачку и сообщить: "Пух считает... Но лучше я сначала загляну к Сове". Начинался такой, как бы вам сказать, командирский день, когда все говорят: "Да, Кролик", "Хорошо, Кролик", "Будет исполнено, Кролик" и вообще ожидают дальнейших распоряжений. Кролик вышел из дому и, принюхиваясь к теплому весеннему ветру, размышлял о том, с чего начать.
Ближе всех к нему был дом Кенги, а в домике Кенги был Ру, который умел говорить: "Да, Кролик" и "Хорошо, Кролик", пожалуй, лучше всех в Лесу; но, увы, в последнее время там безотлучно находился еще один зверь - непослушный и неугомонный Тигра. А он, как известно, был такой Тигра, который всегда сам лучше вас все знает, и, если вы говорите ему, куда надо идти, он прибегает туда первым, а когда вы туда доберетесь, его и след простыл, и вам даже некому гордо сказать: "Ну вот, мы у цели!"
- Нет, к Кенге не надо, - задумчиво сказал Кролик, подкручивая усики. И, желая окончательно удостовериться в том, что он туда не идет, он повернул налево и побежал прямехонько к дому Кристофера Робина.
"Что ни говори, - твердил Кролик про себя, - Кристофер Робин надеется только на меня. Он, конечно, любит Пуха, и Пятачка, и Иа, я - тоже, но у них у всех в голове опилки. Это ясно. Он уважает Сову, потому что нельзя не уважать того, кто умеет написать слово "суббота", даже если он пишет его неправильно, но правильнописание - это еще не все. Бывают такие дни, когда умение написать слово "суббота" просто не считается. А Кенга слишком занята Крошкой Ру, а Крошка Ру слишком маленький, а Тигра слишком непослушный, так что, когда наступает ответственный момент, надеяться можно только на меня. Я пойду и узнаю, в чем ему нужно помочь, и тогда я ему, конечно, помогу. Сегодня как раз день для таких занятий".
Он весело перескочил на другой берег реки и вскоре оказался в районе, где жили его Родственники и Знакомые; сегодня их было, кажется, еще больше обыкновенного. Кивнув одному-другому Ежу (поздороваться с ними за руку было, понятно, некогда), небрежно бросив "Доброе утро, доброе утро" еще кое-кому и снисходительно приветствовав самых маленьких словами: "Ах, это вы", Кролик махнул им всем лапкой и скрылся.
Все это вызвало такое волнение и восхищение среди Родственников и Знакомых, что некоторые представители семейства Козявок, включая Сашку Букашку, немедленно направились в Дремучий Лес и полезли на деревья надеясь, что они успеют забраться на верхушку до того, как это - что бы оно там ни было - случится, и они смогут все как следует увидеть.
Кролик несся по опушке Дремучего Леса, с каждой минутой все больше чувствуя важность своей задачи, и наконец он прибежал к дереву, в котором жил Кристофер Робин.
Он постучал в дверь.
Он раза два окликнул Кристофера Робина. Потом он отошел немного назад и, заслонив лапкой глаза от солнца, еще покричал, глядя на верхушку.
Потом он зашел с другой стороны и опять покричал: "Эй!" и "Слушай!" и "Это Кролик!", но ничего не произошло. Тогда он замолчал и прислушался, и все замолчало и прислушалось вместе с ним, и в освещенном солнцем Лесу стало тихо-тихо, и потом вдруг где-то в невероятной вышине запел жаворонок.
- Обидно, - сказал Кролик, - он ушел.
Он снова повернулся к зеленой двери, просто так, для порядка, и обирался уже идти, чувствуя, что утро совершенно испорчено, как вдруг заметил на земле листок бумаги. В листке торчала булавка; очевидно, он упал с двери.
- Ага, - сказал Кролик, снова приходя в хорошее настроение. - Мне опять письмо! Вот что там говорилось:

Ушол щасвирнус
занит щасвирнус
К.Р.

- Ага! - повторил Кролик. - Надо немедленно сообщить остальным.
И он с важным видом двинулся в путь.
Ближе всего отсюда жила Сова, и Кролик направил свои стопы по Дремучему Лесу к дому Совы. Он подошел к двери, позвонил и постучал; потом снова постучал и опять позвонил. Словом, он звонил и стучал, стучал и звонил до тех пор, пока, наконец, наружу не высунулась голова Совы и не сказала:
- Убирайся, я предаюсь размышлениям, - ах, это ты!
Сова всегда так встречала гостей.
- Сова, - сказал Кролик деловито, - у нас с тобой есть мозги. У остальных - опилки. Если в этом Лесу кто-то должен думать, а когда я говорю "думать", я имею в виду думать по-настоящему, то это наше с тобой дело.
- Да, - сказала Сова, - я этим и занималась.
- Прочти вот это.
Сова взяла у Кролика записку Кристофера Робина и посмотрела на нее в некотором замешательстве. Она, конечно, умела подписываться - "Сава" и умела на писать "Суббота" так, что вы понимали, что это не вторник, и она довольно неплохо умела читать, если только ей не заглядывали через плечо и не спрашивали ежеминутно: "Ну так что же?" Да, она умела, но...
- Ну так что же? - спросил Кролик.
- Да, - сказала Сова очень умным голосом. - Я понимаю, что ты имеешь в виду. Несомненно.
- Ну так что же?
- Совершенно точно, - сказала Сова. - Вот именно. - И после некоторого размышления она добавила: - Если бы ты не зашел ко мне, я должна была бы сама зайти к тебе.
- Почему? - спросил Кролик.
- По этой самой причине, - сказала Сова, надеясь, что наконец она сумеет что-нибудь выяснить.
- Вчера утром, -торжественно произнес Кролик, - я навестил Кристофера Робина. Его не было. К его двери была приколота записка.
- Эта самая записка?
- Другая. Но смысл ее был тот же самый. Все это очень странно.
- Поразительно, - сказала Сова, снова уставившись на записку. На минуту ей, неизвестно почем, показалось, что что-то случилось с носом Кристофера Робина. - Что же ты сделал?
- Ничего.
- Это самое лучшее, - ответила мудрая Сова.
Но она с ужасом ожидала нового вопроса. И он не заставил
себя долго ждать.
- Ну так что же? - повторил неумолимый Кролик.
- Конечно, это совершенно неоспоримо, - пробормотала Сова.
С минуту она беспомощно открывала и закрывала рот, не в силах ничего больше придумать. И вдруг ее осенило.
- Скажи мне, Кролик, - сказала она, - что говорилось в первой записке? Только точно. Это очень важно. От этого все зависит. Повтори слово в слово.
- Да то же самое, что и в этой, честное слово! Сова посмотрела на Кролика, борясь с искушением спихнуть его с дерева, но, сообразив, что это всегда успеется, она еще раз попыталась выяснить, о чем же все-таки идет разговор.
- Прошу повторить точный текст, - сказала она, словно не обратив внимания на то, что сказал Кролик.
- Да там было написано: "Ушол щасвирнус". То же самое, что и здесь, только здесь еще добавлено: "Занит щасвирнус".
Сова с облегчением вздохнула.
- Ну вот, - сказала Сова, - вот теперь наше положение стало яснее.
- Да, но каково положение Кристофера Робина? - сказал Кролик. - Где он сейчас? Вот в чем вопрос!
Сова снова поглядела на записку. Конечно, столь образованной особе ничего не стоило прочитать такую записку: "Ушол щасвирнус. Занит щасвирнус". А что тут еще могло быть написано?
- По-моему, дорогой мой Кролик, довольно ясно, что произошло, - сказала она. - Кристофер Робин куда-то ушел с Щасвирнусом. Он и этот... Щасвирнус сейчас чем-то заняты. Ты за последнее время встречал у нас в Лесу каких-нибудь Щасвирнусов?
- М-м-м, - сказал Кролик, - я как раз хотел у тебя узнать. Как они выглядят?
- Ну, - сказала Сова, -пятнистый или травоядный Щасвирнус - это просто... По крайней мере, - сказала она, - он больше всего похож на... Но. конечно, - продолжала она, - это сильно зависит от... Ну... - сказала Сова. - Словом, я плохо представляю себе их внешний вид, - закончила она чистосердечно.
- Большое спасибо, - сказал Кролик.
И он помчался к Винни-Пуху.
Еще издалека он услышал какой-то загадочный шум. Он остановился и прислушался. Производил этот шум Винни-Пух, а шум был вот какой:

ЗАГАДОЧНЫЙ ШУМ

Опять ничего не могу я понять.
Опилки мои - в беспорядке.
Везде и повсюду, опять и опять
Меня окружают загадки.

Возьмем это самое слово о п я т ь.
Зачем мы его произносим,
Когда мы свободно могли бы сказать
"Ошесть". и "осемь" и "овосемь"?

Молчит этажерка, молчит и тахта -
У них не добьешься ответа,
Зачем это хта - обязательно та.
А жерка. как правило, эта!

"Собака кусается"... Что ж, не беда.
Загадочно то, что собака,
Хотя и кусает с я, но никогда
Себя не кусает, однако...

О, если бы мог я все это понять.
Опилки пришли бы в порядок!
А то мне - загадочно! - хочется спать
От всех этих Трудных Загадок!

- Здорово, Пух, - сказал Кролик.
- Здравствуй, Кролик, - сказал Пух сонно.
- Это ты сам додумался?
- Да, вроде как сам, - отвечал Пух. - Не то чтобы я умел думать, - продолжал он скромно, - ты ведь сам знаешь, но иногда на меня это находит.
- Угу, - сказал Кролик, который никогда не позволял ничему находить на него, а всегда все находил и хватал сам. - Так вот, дело вот в чем: ты когда-нибудь видал Пятнистого или Травоядного Щасвирнуса у нас в Лесу?
- Нет, - сказал Пух, - ни-ко... Нет. Вот Тигру видел сейчас.
- Он нам ни к чему.
- Да, - сказал Пух, - я и сам так думал.
- А Пятачка ты видел?
- Да, - сказал Пух. - Я думаю, он сейчас тоже ни: чему, - продолжал он сонно.
- Ну, это зависит оттого, видел он кого-нибудь или нет.
- Он меня видел, - сказал Пух. Кролик присел было рядом с Пухом на землю, но почувствовав, что это умаляет его достоинство, снов встал и сказал:
- Если сформулировать нашу задачу, то ее можно изложить так: "Что Кристофер Робин делает теперь по утрам?"
- Что он делает?
- Да, да. Можешь ты мне рассказать, что он делает по утрам в последнее время? Требуются свидетельства очевидца за последние несколько дней.
- Да, - сказал Пух, - мы вчера с ним вместе завтракали. Возле Шести Сосен. Я сделал такую маленькую корзиночку, просто небольшую, но подходящую корзиночку, такую порядочную, солидную корзиночку, полную...
- Да, да, - сказал Кролик, - все понятно. Но я имею в виду более позднее время. Ты видел его когда-нибудь от одиннадцати до двенадцати часов дня?
- Ну, - сказал Пух, - в одиннадцать часов... одиннадцать часов, понимаешь, я обычно захожу домой. У меня в это время там кое-какие дела.
- А в четверть двенадцатого?
- Ну... - начал Пух.
- В полдвенадцатого?
- Да, - сказал Пух. - В полдвенадцатого или немножко попозже я обычно вижусь с ним.
И тут, задумавшись об этом, Пух вдруг вспомнил, что он действительно давно не видел Кристофера Робина в это время.
После обеда - да, вечером - да, перед завтраком - да, сразу после завтрака - да, а потом, действительно: "Ну, Пух, скоро увидимся", и Кристофер Робин исчезает на все утро.
- Вот то-то и оно, - сказал Кролик. - Куда?
- Ну, может быть, он ищет что-нибудь?
- Что? - спросил Кролик.
- Я как раз собирался это сказать, - сказал Пух. Потом он добавил: - Ну, может быть, он ищет этого... этого...
- Пятнистого или Травоядного Щасвирнуса?
- Да, - сказал Пух, - одного из них. Если он не на месте.
Кролик строго посмотрел на Винни-Пуха.
- Кажется, толку от тебя немного, - сказал он.
- Нет, - сказал Пух. - Но я стараюсь, - добавил он смиренно.
Кролик поблагодарил его за старание и сказал, что он должен навестить Иа, и Пух, если хочет, может пойти с ним. Но Пух, который чувствовал, что на него находит новый куплет Шумелки, сказал, что он подождет Пятачка.
- Всего хорошего, Кролик.
И Кролик ушел.
Но случилось так, что первым встретил Пятачка как раз Кролик. Пятачок встал в этот день очень-очень рано и решил нарвать себе букетик фиалок, и, когда он нарвал букет и поставил его в вазу посреди своего дома, ему внезапно пришло в голову, что никто ни разу в жизни не нарвал букета фиалок для Иа. И чем больше он думал об этом, тем более он чувствовал, как грустно быть ослом, которому никто никогда в жизни даже не нарвал букета фиалок. И он снова помчался на лужайку, повторяя про себя: "Иа, фиалки", а потом: "Фиалки, Иа-Иа", чтобы не забыть.
Пятачок нарвал большой букет и побежал рысцой к тому месту, где обычно пасся Иа, по дороге нюхая фиалки и чувствуя себя необыкновенно счастливым.
- Здравствуй, Иа, - начал Пятачок немного нерешительно, потому что Иа был чем-то занят.
Иа поднял ногу и помахал Пятачку, чтобы уходил.
- Завтра, - сказал Иа, - или послезавтра.
Пятачок подошел поближе посмотреть, в чем дело. Перед Иа на земле лежали три палочки, на которые он внимательно смотрел. Две палочки соприкасались концами, а третья палочка лежала поперек них. Пятачок подумал, что, наверно, это какая-нибудь Западня.
- Ой, Иа, - снова начал он, - я как раз...
- Это маленький Пятачок? - сказал Иа, не отрывая взора от своих палочек.
- Да, Иа, и я...
- Ты знаешь, что это такое?
- Нет, - сказал Пятачок.
- Это "А".
- О! О! - сказал Пятачок.
- Какое "О"? Это "А"! - строго сказал Иа. - Ты что, не слышишь? Или ты думаешь, что ты образованнее Кристофера Робина?
- Да, - сказал Пятачок. - Нет, - быстренько поправился он и подошел еще поближе.
- Кристофер Робин сказал, что это "А", - значит это и будет "А". Во всяком случае, пока кто-нибудь на него не наступит, - добавил Иа сурово.
Пятачок поспешно отскочил назад и понюхал свои фиалки.
- А ты знаешь, что означает "А", маленький Пятачок?
- Нет, Иа, не знаю.
- Оно означает Учение, оно означает Образование, Науки и тому подобные вещи, о которых ни Пух, ни ты не имеете понятия. Вот что означает А.
- О! - снова сказал Пятачок. - Я хотел сказать "Да ну?" - поспешно пояснил он.
- Слушай меня, маленький Пятачок. В этом Лесу толчется масса всякого народа, и все они говорят: "Ну Иа - это всего лишь Иа, он не считается". Они разгуливают тут взад и вперед и говорят: "Ха-ха!" а что они знают про букву "А"? Ничего. Для них это просто три палочки. Но для Образованных, заметь себе это, маленький Пятачок, для Образованных - я не говорю о Пухах и Пятачках - это знаменитая и могучая буква "А". Да, это тебе не такая вещь, - добавил он, - про которую каждый знает, чем это пахнет!
Пятачок смущенно спрятал за спину фиалки и оглянулся в поисках помощи.
- А вот и Кролик, - сказал он радостно. - Здравствуй, Кролик.
Кролик с важным видом подошел поближе, кивнул Пятачку исказал: "Привет, Иа", тоном, ясно говорившим, что спустя не более двух минут он скажет: "Всего хорошего".
- Иа, у меня к тебе только один вопрос. Что это делает Кристофер Робин в последнее время по утрам?
- Что я сейчас вижу перед собой? - сказал Иа, не поднимая глаз.
- Три палочки, - не задумываясь, ответил Кролик.
- Вот видишь? - сказал Иа Пятачку. Потом он повернулся к Кролику. - Теперь я отвечу на твой вопрос, - торжественно сказал он.
- Спасибо, - сказал Кролик.
- Что делает Кристофер Робин по утрам? Он учится. Он получает образование. Он обалдевает - по-моему, он употребил именно это слово, но, может быть, я и заблуждаюсь, - он обалдевает знаниями. В меру своих скромных сил я также - если я правильно усвоил это слово - обал... делаю то же, что и он. Вот это, например, буква...
- Буква "А", - сказал Кролик, - но не очень удачная. Ну ладно, я должен идти и сообщить остальным.
Иа посмотрел на свои палочки, а потом на Пятачка.
- Как сказал Кролик? Что это такое? - спросил он.
- "А", - сказал Пятачок.
- Это ты ему сказал?
- Нет, Иа, я не говорил. Я думаю, он сам знает.
- Он знает? Ты хочешь сказать, что какой-то Кролик знает букву "А"?
- Да, Иа. Он очень умный, Кролик-то.
- Умный!.. - сказал Иа с презрением, изо всех сил наступив копытом на свои три палочки.
- Образование!.. - с горечью сказал Иа, прыгая на своих палочках (их стало уже шесть).
- Что такое наука? - спросил Иа, лягая палочки (их было уже двенадцать), так что они взлетели в воздух. - Какой-то Кролик все это знает. Ха!..
- Я думаю... - начал Пятачок робко.
- Не надо! - сказал Иа-Иа.
- Я думаю, фиалки довольно милые, - сказал Пятачок. Он положил перед Иа свой букет и умчался.
На следующее утро записка на двери Кристофера Робина гласила:

Я ушел
сейчас вернусь
К.Р.

Вот почему все обитатели Леса - за исключением, конечно, Пятнистого или Травоядного Щасвирнуса - отныне знают, чем Кристофер Робин занимается по утрам.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
В КОТОРОЙ ВЫЯСНЯЕТСЯ, ЧТО ТИГРЫ НЕ ЛАЗЯТ ПО ДЕРЕВЬЯМ

Случилось однажды так, что Винни-Пух о чем-то думал. И вот он подумал, что не мешало бы пойти навестить Иа, потому что они не виделись со вчерашнего дня. Он пошел к Иа, распевая песенку, но вдруг он вспомнил, что не видел Сову с позавчерашнего дня, и решил по пути заглянуть в Дремучий Лес и посмотреть, дома ли Сова. Он пошел к Реке, мурлыкая ту же песенку, но, когда он дошел до третьего камня кладки, по которой переходят Реку, он забеспокоился о том, как поживают Кенга, и Ру, и Тигра. Пух подумал: "Я не видел Крошку Ру очень долгое время, а если я его не увижу сегодня, оно будет гораздо-гораздо дольше!"
И тут он сел на камушек посредине Реки и, раздумывая, что же ему теперь делать, спел еще кусочек той же песни.
Кусочек, который он спел, был приблизительно вот какой:

Что мне делать, интересно,
Поутру?
В чехарду сыграть полезно
С Крошкой Ру, -
Станет талия поуже,
Это мне к лицу.
К тому же
Буду прыгать я не хуже
Кен-
гу-
ру!

А солнце было такое ласковое и теплое, и камень, который лежал на солнышке уже давно, тоже был такой теплый, что Пух почти уже решил провести на нем все утро. И вдруг он вспомнил про Кролика.
"Да, Кролик! - сказал Пух про себя. - Я люблю с ним поговорить. Он всегда понятно говорит. Он не любит длинных, трудных слов, не то что Сова. Он любит простые, легкие слова, например: "Закусим?" или: "Угощайся, Пух!" Да, по-моему, мне надо пойти навестить Кролика!"
Тут к песенке прибавился новый кусочек:

Очень мил бывает Кролик
Иногда.
С ним приятно сесть за столик
Да-да-да!
Тот, кто хочет подкрепиться,
С ним всегда договорится,
Если только торопиться
Не-
ку-
да!

И, когда Пух спел все это, он поднялся с камня, вернулся назад на берег и решительно отправился к дому Кролика. Но не прошел он и нескольких шагов, как начал спрашивать себя (ведь больше-то никого рядом не было): "А вдруг Кролика нет дома?" "Или вдруг я опять застряну у него в двери на обратном пути, как однажды уже случилось, потому что дверь у него была слишком узкая?" "Ведь я-то знаю, что я не растолстел, но его дверь вполне могла похудеть!" "Да, пожалуй, лучше будет..."
И все это время он незаметно забирал левее и левее... пока не оказался, к своему большому удивлению, у своей собственной двери.
Было одиннадцать часов. Вполне подходящее время, чтобы немножко...
Словом, спустя полчаса Пух отправлялся туда, куда ему действительно хотелось отправиться, а именно к Пятачку, и по дороге он утирал губы лапкой и пел довольно пушистую песенку. Вот какую:

Хорошо живет на свете Винни-Пух!
Оттого поет он эти Песни вслух!
И неважно, чем он занят,
Если он толстеть не станет,
А ведь он толстеть не станет,
А, наоборот,
по-
ху-
деет!

Конечно, напечатанные здесь эти строки кажутся не особенно хорошими, но Пух, напевая эту песенку в очень солнечное утро, после очень, очень сытного завтрака, был уверен, что это одна из лучших песен, какие он сочинил в жизни. И он пел и пел ее в свое удовольствие.
Пятачок копал ямку в земле у самой своей двери.
- Здравствуй, Пятачок! - закричал Винни-Пух.
- Ой, здравствуй, Пух! - отвечал Пятачок, подпрыгнув от неожиданности. - А я знал, что это ты!
- Я тоже, - сказал Пух. - А что ты делаешь?
- Я сажаю желудь, Пух, и пускай из него вырастет дуб, и тут будет много, много желудей у самого дома, а то за ними приходится ходить бог знает куда. Понимешь?
- А вдруг не вырастет? - спросил Пух.
- Вырастет, потому что Кристофер Робин сказал - обязательно вырастет. Поэтому я его и сажаю.
- Гм, - сказал Пух. - А я тогда... А я тогда посажу соты ы с медом в своем садике, и из них вырастет целый улей.
Пятачок был в этом не вполне уверен.
- Или лучше кусочек сота, - сказал Пух. - Особенно разбрасываться сотами не приходится. Только вот тогда может вырасти не целый улей, а кусочек, да еще вдруг неправильный кусочек - тот, где пчелы только жужжат, а меду не делают. Вот обидно!
Пятачок согласился, что это будет довольно обидно.
- Между прочим, Пух, сажать очень трудно, если ты не знаешь как, - сказал он, - это надо уметь. - И он положил желудь в приготовленную ямку, засыпал его землей и попрыгал на этом месте.
- Я-то умею сажать, - сказал Винни-Пух, - потому что Кристофер Робин дал мне семена коготков и винтиков, нет - гв`оздиков! И я их посадил, и у меня теперь возле двери будет настоящий цветник - коготки и гв`оздики. Или винтики.
- Я думал, они называются ноготки, - неуверенно сказал Пятачок, не переставая прыгать, - а гв`оздики... гв`оздики - это, наверно, гвозд`ики!
- Нет, - сказал Пух, - мои цветы называются коготки и винтики!
Попрыгав хорошенько. Пятачок вытер лапки о живот и сказал: "Что мы теперь будем делать?", а Пух сказал: "Пойдем навестим Кенгу, Ру и Тигру", и Пятачок сказал: "Д-д-давай п-п-пойдем", - потому что он все еще немножко побаивался Тигру. Тигра был ужасно прыгучий, и у него была такая манера здороваться, что у вас потом всегда были полны уши песку, даже после того, как Кенга скажет: "Тигра, деточка, осторожно!" - и поможет вам встать.
Они отправились в путь.
А в этот самый день у Кенги было ужасно хозяйственное настроение. Она решила везде навести порядок и пересчитать все белье и выяснить, сколько осталось у нее кусков мыла, и сколько у Тигры осталось чистых салфеток, и сколько у Ру осталось чистых передников, так что она выставила их обоих из дому, снабдив Ру пакетом бутербродов с салатом, а Тигру пакетом бутербродов с рыбьим жиром, чтобы они могли славно провести время в Лесу.
По дороге Тигра рассказывал Ру (которого это очень интересовало) обо всем, что умеют делать Тигры.
- А летать они умеют? - спросил Ру.
- Тигры-то? - сказал Тигра. - Летать? Тоже спросил! Они знаешь как летают!
- О! - сказал Ру. - А они могут летать не хуже Совы?
- Еще бы! - сказал Тигра. - Только они не хотят.
- А почему они не хотят?
- Ну, им это почему-то не нравится.
Ру никак не мог этого понять, потому что ему-то ужасно хотелось полетать, но Тигра объяснил ему, что надо самому быть Тигрой, чтобы это понять.
- А прыгать? - спросил Ру. - Могут Тигры прыгать, как Кенги?
- Спрашиваешь! - сказал Тигра. - Еще как! Когда хотят, конечно.
- Ой, как я люблю прыгать! - сказал Ру. - Давай посмотрим, кто дальше прыгнет - ты или я?
- Конечно, я, - сказал Тигра, - только мы сейчас не будем задерживаться, а то еще опоздаем.
- Куда опоздаем?
- Туда, куда нам надо прийти вовремя. - сказал Тигра, ускоряя шаги. Вскоре они добрались до Шести Сосен.
- А я умею плавать, - сообщил Ру, - я один раз упал в Реку и плавал. - А Тигры умеют плавать?
- Конечно, умеют. Тигры все умеют.
- А по деревьям они умеют лазить лучше, чем Пух? - спросил Ру, остановившись перед самой высокой из Шести Сосен и задрав голову.
- По деревьям они лазят лучше всех на свете, - сказал Тигра, - гораздо лучше всяких Пухов!
- А на это дерево они могут влезть? - Они всегда лазят как раз по таким деревьям, - сказал Тигра. - Целый день лазят: то вверх, то вниз.
- Ой, Тигра, правда?
- А вот сейчас увидишь, - сказал Тигра решительно, - садись ко мне на закорки и увидишь.
Он внезапно почувствовал, что лазание по деревьям - это единственный талант тигров, в котором он действительно уверен.
- Ой, Тигра! Ой, Тигра! Ой, Тигра! - пищал Крошка Ру в восторге. Он забрался Тигре на спину, и они полезли.
До первого сучка Тигра радостно повторял (про себя): "А мы лезем!"
Добравшись до следующего сучка, он с гордостью сказал (про себя): "Ну что, я зря говорил, что Тигры умеют лазить по деревьям?" Забравшись еще повыше он сказал (про себя): "Конечно, это не так легко, что говорить!.."
А еще повыше он сказал:
- Ведь слезать тоже придется. Задом.
А еще-еще повыше:
- И это будет трудновато...
- Если не упасть...
- А зато тогда это, кажется, будет совсем...
- Легко!
И как только он сказал "легко", ветка, на которой он стоял, внезапно сломалась, и он, чувствуя, что падает, едва-едва успел вцепиться в верхнюю ветку. Затем он медленно, медленно поднял голову, зацепился подбородком за эту ветку... Затем подтянул одну заднюю лапу... Потом другую... И, наконец он уселся на эту ветку, тяжело дыша и от души жалея, что он вместо всего этого не попробовал заняться плаванием.
Ру слез с Тигры и уселся рядышком.
- Ой, Тигра, - радостно сказал он, - мы уже на самой верхушке?
- Нет, - сказал Тигра.
- А мы полезем на верхушку?
- Н-е-т, - проворчал Тигра.
- У-у! - сказал Ру довольно грустно, но тут же радостно продолжал: - А здорово это у тебя получилось, когда ты стал понарошку падать, а потом взял и не упал. Давай еще разок?
- Н-е-т!! - прорычал Тигра.
Ру немного помолчал, а потом спросил:
- А можно, мы съедим бутерброды. Тигра?
- Давай. А где они? - спросил Тигра.
- Они там внизу, под деревом.
Тигра сказал:
- Я думаю, мы лучше их побережем немного.
Так они и сделали.
Тем временем Винни-Пух и Пятачок продолжали свою прогулку. Пух в стихах сообщал Пятачку, что "неважно, чем он занят, так как он толстеть не станет, а ведь он толстеть не станет"; а Пятачок размышлял о том, скоро ли вырастет посаженный им желудь.
- Пух, гляди, - неожиданно пискнул Пятачок, - там на Сосне кто-то сидит.
- Верно, - сказал Пух, с интересом вглядываясь вдаль. - Там какой-то зверь.
Пятачок схватил Пуха за лапу, очевидно, чтобы Пух не очень пугался.
- Это какой-нибудь Хищный Зверь? - спросил он, стараясь смотреть в другую сторону.
Пух кивнул.
- Это Ягуляр, - сказал он.
- А что Ягуляры делают? - спросил Пятачок, в глубине души надеясь, что сейчас они этого делать не будут.
- Они прячутся на ветвях деревьев и оттуда бросаются на вас, когда вы стоите под деревом, - сказал Пух. - Кристофер Робин мне все-все про них рассказывал.
- Тогда мы лучше не будем подходить к этому дереву, Пух, а то он еще бросится оттуда и ушибется.
- Они не ушибаются, - сказал Пух, - они здорово умеют бросаться.
Однако Пятачка это почему-то не утешило. Он все-таки чувствовал, что не стоит подходить к дереву, с которого, того гляди, кто-то бросится, хотя бы и очень умело, и он уже собирался побежать домой по какому-то очень срочному делу, когда Ягуляр подал голос.
- Помогите, помогите! - закричал он.
- Ягуляры- они всегда так, - сказал Пух, довольный, что может блеснуть своими познаниями. - Они кричат: "Помогите, помогите", а когда вы посмотрите вверх - бросаются на вас.
- Я смотрю вниз, вниз! - закричал Пятачок очень громко, чтобы Ягуляр по ошибке не сделал того, чего не надо.
В ответ донесся чей-то восторженный писк с той самой ветки, где сидел Ягуляр:
- Пух и Пятачок! Пух и Пятачок!
И Пятачок неожиданно почувствовал, что сегодня прекрасный день, гораздо лучше, чем ему только что казалось. Такой солнечный, теплый денек!
- Пух! - крикнул он. - По-моему, это Тигра и Ру.
- По-моему, тоже, - сказал Пух. - А я думал, это Ягуляр и... и еще один Ягуляр.
- Эй, Ру, - крикнул Пятачок, - что вы там делаете?
- Мы не можем слезть! Мы не можем слезть! - кричал Ру. - Здорово, правда? Пух, вот здорово! Мы с Тигрой живем на дереве, как Сова! И мы теперь всегда тут будем жить! А я вижу дом Пятачка! Пятачок! Я отсюда твой дом вижу! Высоко мы забрались, правда? Сова и то ниже нас живет!
- Как ты туда попал, Ру? - спросил Пятачок.
- Меня Тигра привез! А Тигры вниз лазить не могут, потому что у них хвосты очень путаются между ног. Они только вверх умеют! А когда мы полезли, Тигра про это забыл, а сейчас он уже вспомнил, и мы тут теперь всегда-всегда будем жить. А может, еще выше залезем! Что ты сказал, Тигра? А-а! Тигра говорит, что, если мы заберемся выше, нам не так хорошо будет видно дом Пятачка, так что мы уж тут останемся.
- Пятачок, - торжественно сказал Пух, выслушав все это, - что мы можем предпринять?
И он принялся за бутерброды Тигры.
- Они попались? - тревожно спросил Пятачок.
Винни-Пух кивнул.
- А ты не можешь влезть к ним?
- Я могу, Пятачок. Я могу снять оттуда Крошку Ру, но Тигру я снять не могу, мне его не дотащить. Нади что-нибудь придумать.
И в раздумье он начал жевать бутерброды Крошки Ру...
Не знаю, может быть, Пух и успел бы что-нибудь придумать, доев последний бутерброд, но едва он за него принялся, как в кустах послышался треск и оттуда появились Иа и Кристофер Робин.
- Нисколько не удивлюсь, если завтра выпадет град, - говорил Иа. - Того и жди. Бураны, вьюги и тому подобное. Сегодня, конечно, хорошая погода, но это еще ничего не значит; это еще не сулит хороших перспек... или как там это называется? Словом, ничего такого не сулит... Это просто небольшая порция погоды. И все тут.
- А вот и Пух, - сказал Кристофер Робин. Ему, очевидно, было безразлично, что порция хорошей погоды не очень большая, лишь бы она была хорошая. - Здравствуй, Пух!
- Это Кристофер Робин, - сказал Пятачок. - Вот он-то знает, что делать!
Они помчались ему навстречу.
- Ой, Кристофер Робин... - начал Пух.
- А также Иа, - сказал Иа.
- Тигра и Крошка Ру залезли прямо на Шесть Сосен и не могут слезть и...
- А я как раз говорил, - перебил Пятачок, - что если только Кристофер Робин...
- А также Иа-Иа, - сказал Иа, снова намекая, чтс с ним позабыли поздороваться.
- Если бы только вы оба были здесь, то мы бы могли что-нибудь придумать! - сказали Пух и Пятачок.
Кристофер Робин взглянул вверх, увидел Тигру и Крошку Ру и попытался что-нибудь придумать.
- Я думаю, - сказал глубокомысленно Пятачок, - что если бы Иа встал под деревом, а Пух встал к нему на спину, а я встал на плечи Пуха...
- И если бы спина Иа-Иа неожиданно треснула, то мы бы все здорово посмеялись. Ха-ха-ха! Как забавно! - сказал Иа. - Очень приятное развлечение, но боюсь, не особенно полезное.
- Ну, - сказал Пятачок жалобно, - я толъко думал...
- Ты думаешь, твоя спина сломалась бы, Иа? - спросил ужасно удивленный Пух.
- Заранее тут ничего сказать нельзя, милый Винни. И это, конечно, как раз самое интересное!
Пух сказал: "Ох", и все снова принялись думать.
- Ура, я придумал! - вдруг закричал Кристофер Робин.
- Слушай внимательно, маленький Пятачок, - сказал Иа, - и ты скоро будешь знать, что мы намерены предпринять.
- Я сниму рубашку, и мы все возьмем ее за края, и тогда Крошка Ру и Тигра могут туда прыгнуть, все равно как в гамак, они только покачаются и нисколько не ушибутся.
- Как снять Тигру с дерева, - сказал Иа-Иа, - и никому не повредить! Придерживайся этих правил, уважаемый Пятачок, и все будет в порядке!
Но уважаемый Пятачок ничего не слышал - так он волновался при мысли, что снова увидит голубые помочи Кристофера Робина. Он уже их видел однажды, когда был гораздо моложе, и пришел тогда в такое возбуждение, что его уложили спать на полчаса раньше обычного.
И с тех пор он всегда мечтал проверить, действительно ли они такие голубые и такие помочные, как ему показалось.
Поэтому, когда Кристофер Робин снял рубашку и ожидания Пятачка оправдались в полной мере, Пятачок на радостях простил Иа обиду, ласково улыбнулся ему и даже взялся за тот же край рубашки.
А Иа шепнул ему:
- Конечно, и теперь нельзя ручаться, что не произойдет несчастного случая. Несчастные случаи - очень странные штуки. Они обычно случаются совершенно случайно.
Когда Крошка Ру понял, что ему нужно сделать, он пришел в безумный восторг и запищал:
- Тигра, Тигра, мы сейчас будем прыгать! Ты погляди, как я прыгаю! Я сейчас просто полечу, вот увидишь. А Тигры так могут? Кристофер Робин! Я пошел! - крикнул он, прыгнул - и угодил в самый центр спасательной рубашки.
Летел он так быстро, что его снова подбросило почти на такую же высоту и он еще долго продолжал подлетать вверх, приговаривая: "О, о!"
Наконец он остановился и сказал: "Ой, как здорово!" - и
его опустили на землю.
- Давай, Тигра! - крикнул он. - Это очень просто!
Но Тигра изо всей силы держался за ветку и говорил про себя: "Конечно, прыгающим животным, вроде Кенги, это хорошо, но для плавающих животных, вроде Тигров, это совершенно другое дело".
И он почему-то вдруг представил себе, как он плывет на спинке вниз по течению или весело ныряет в прохладной влаге реки, и почувствовал, что это и есть настоящая жизнь для Тигры.
- Давай, давай! - крикнул Кристофер Робин. - Не бойся.
- Сейчас, минуточку, - нервно сказал Тигра, - мне что-то в глаз попало! - И он медленно, медленно пополз по ветке.
- Давай, давай, это очень просто! - пропищал Крошка Ру.
И вдруг Тигра почувствовал, как это просто.
- Ой! - крикнул он, видя, как дерево проносится мимо него.
- Берегитесь! - крикнул Кристофер Робин спасателям.
Раздался стук, треск разрываемой ткани, и на земле образовалась куча мала. Кристофер Робин, Пух и Пятачок поднялись первыми, потом они подняли Тигру, а в самом низу был, конечно, Иа-Иа.
- Ой, Иа! - крикнул Кристофер Робин. - Тебе не больно? - Он заботливо ощупал ослика, стряхнул с него пыль и помог ему встать на ноги.
Иа-Иа долгое время ничего не говорил.
Потом он спросил:
- Тигра здесь?
Тигра был здесь и снова в прекрасном настроении.
- Да, - сказал Кристофер Робин, - Тигра здесь.
- Что ж, тогда поблагодарите его от моего имени - сказал Иа.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
В КОТОРОЙ ВИННИ-ПУХ ИЗОБРЕТАЕТ НОВУЮ ИГРУ И В НЕЕ ВКЛЮЧАЕТСЯ ИА-ИА

К тому времени, когда речка добралась до края Леса. Она очень выросла - выросла в настоящую Реку. И, сделавшись взрослой, она перестала прыгать, скакать и вертеться, как вначале, в детстве, а двигалась плавно и медленно. Ведь теперь она знала, куда идет. и говорила себе: "Спешить незачем. Когда-нибудь все там будем". Зато все впадавшие в нее маленькие ручейки носились по Лесу взад и вперед без устали, мелькали то тут, то там - ведь им надо было так много, так много увидеть и узнать!
Широкая тропа - пожалуй, ее можно было даже назвать дорогой - вела из Внешнего Мира в Лес, но, перед тем как попасть в Лес, ей надо было перебраться через эту Реку. И там, где Река и Дорога встречались, был деревянный мостик, почти такой же ширины, как сама дорога, с деревянными перилами по обеим сторонам. Кристофер Робин, пожалуй, мог положить подбородок на верхнюю перекладину перил, если бы захотел: но гораздо интереснее было встать на нижнюю перекладину, наклониться пониже и смотреть на Реку, медленно скользившую куда-то. Винни-Пух, если бы захотел, пожалуй, мог положить свой подбородок на нижнюю перекладину, но куда интереснее было лечь на животик, просунуть голову под перекладину и смотреть, как внизу медленно скользит Река. Для Пятачка же и Крошки Ру это был единственный способ полюбоваться Рекой, потому что они были такие маленькие, что никак не доставали даже до нижней перекладины. Они ложились под перекладину и смотрели на Реку...
А Река текла и текла, медленно и плавно - ведь спешить ей было некуда.
Однажды по пути к мостику Винни-Пух старался сочинить какой-нибудь стишок про шишки, потому что кругом валялось множество шишек, а у Винни было поэтическое настроение. Он взял одну шишку посмотрел на нее и сказал про себя: "Это очень хорошая шишка, и, конечно, она должна с чем-нибудь рифмоваться". Сперва он ничего не мог придумать, а потом ему вдруг пришло в голову вот что:

Ах. растут на елке шишки
Не для плюшевого Мишки!

- Хотя это неправильно, - сказал он, - потому что шишки мне могут пригодиться, а потом мы с ними хорошо рифмуемся! "Мишки - шишки"!
Тут ему пришел в голову новый стишок:

Не странно ли, что Волки
Не могут жить на елке?

- Хотя "Волки - елки" тоже хорошо рифмуются, - пояснил Пух и продолжал:

Живут на елках белки -
Хоть елки и не елки!

Тем временем Винни как раз подошел к мосту. И так как он не смотрел себе под ноги, он споткнулся, шишка выскользнула из его лап и упала в воду.
- Обидно! - сказал Пух, глядя, как шишка медленно проплывает в сторону моста. Он хотел сходить за новой шишкой, которую тоже можно было срифмовать, но потом подумал, что лучше он просто поглядит на Реку, потому что денек такой славный; Винни-Пух лег на пузо и стал смотреть на Реку, а она медленно, плавно скользила вдаль...
И вдруг из-под моста появилась его шишка, тоже медленно, плавно скользившая вдаль.
- Как интересно! - сказал Пух. - Я уронил ее с той стороны, а она выплыла с этой! Интересно, все шишки так делают?
Он пошел и набрал еще шишек.
Да. Они все так делали.
Тогда он бросил две шишки сразу и стал ждать, какая из них выплывет первой. И одна из них выплыла первой, но, так как они были одинакового размера, Пух. не знал, была ли это та, которую он задумал, или другая. Тогда в следующий раз он бросил одну большую, а другую маленькую, и большая выплыла первой, как он и думал, а маленькая выплыла последней, как он тоже думал, так что он выиграл два раза!..
И к тому времени, когда Винни пошел домой пить чай, он уже выиграл тридцать шесть раз и проиграл двадцать восемь. Иными словами, он выиграл... Ну, отнимите сами двадцать восемь от тридцати шести, и вы узнаете, сколько раз он выиграл. Или - сколько раз он проиграл, если это вам интереснее.
Так появилась на свет игра, которую потом назвали игрой в "Пушишки", в честь Винни-Пуха, который ее изобрел и научил играть в нее своих друзей. Только потом они стали играть палочками вместо шишек, потому что палочки легче различать, а игру назвали просто "Игрой в Пустяки", и в этом названии от Пуха осталось только "Пу", а от шишек вообще ничего не осталось.
И вот однажды Пух, и Пятачок, и Кролик, и Крошка Ру играли в Пустяки; они бросали палочки по команде Кролика, а потом стремглав мчались на другую сторону моста, и все глядели вниз, ожидая, чья палочка выплывет первой. Ждать приходилось подолгу, потому что Река была в этот день очень ленива и, казалось, вообще не думала о том, чтобы двигаться к цели.
- А вот моя! - крикнул Крошка Ру. - Нет, не моя, это чья-то другая. Это не твоя, Пятачок? Я думал, это моя, а это не моя. Вот она! Нет, не она! Это не твоя, Пух?
- Нет, - отвечал Винни-Пух.
- Наверно, моя палка пропала, - сказал Ру. - Кролик, моя палка - пропалка! Пятачок, а твоя палка - пропалка?
- Они всегда заставляют ждать дольше, чем вы думаете, - сказал Кролик.
- А сколько, ты думаешь, они заставят ждать? - спросил Ру.
- Вон твоя, Пятачок, - вдруг сказал Винни-Пух.

Далее...